Продолжение интервью о казахских орнаментах с художницей Айжан Беккуловой, председателем Союза ремесленников Казахстана.
– Верно ли, что по орнаменту раньше можно было прочитать социальный статус человека, его происхождение, сословие?
– Не уверена, что по нему можно было распознать социальный статус человека, хотя про сословие возможно, но это скорее в целом о самой одежде, ее декор указывал на происхождение. Состоятельные люди использовали более дорогие ткани, более дорогую вышивку. Золотое шитьё в одежде, конечно, говорило о достатке. Если женщина носила кимешек, его орнаментальные составляющие могли рассказать о том, из какого она региона. Сейчас в нашем обществе идут споры, носили ли казашки хиджабы. Нет, они их не носили. Незамужние девушки не покрывали голову, были шапочки, или она могла завязать платок на голову, но лёгкий, не закрывающий волосы. Кимешек носили только женщины, уже родившие ребёнка, он сообщал о том, что она замужем, у нее есть дети, незамужние бездетные девушки не могли его носить. То же самое про юбку бельдемше, ее тоже носили только замужние рожавшие женщины, а не девушки.
– Художник Ерлан Кожабаев в своей книге пишет о том, что были запретные символы, которые кочевники никогда не изображали на одежде. Что вы можете об этом рассказать?
– К сожалению, казахи многое растеряли, не сохранили. Сейчас нам приходится по крупицам восстанавливать сведения об орнаменте. Больше всего мы пострадали в советский период, сказался тот трагический факт, что в отношении нашего народа проводили политику уничтожения нас как нации, из нас долго вытравливали национальный дух.
Ерлан Кожабаев говорит также и о том, что казахи оказались самыми стойкими в отношении ислама, мы долго не принимали мусульманство, в связи с чем императрица Екатерина специально выделила из российского бюджета средства, чтобы построить на территории Казахстана мечети, из Татарстана к нам переселяли татарских мулл. Это было намеренное решение царского режима, хотя ислам исторически не является нашей религией, нам его насаждали. С приходом татар в казахскую Степь, мы, естественно, стали испытывать татарское влияние, начали заимствовать у них какие-то орнаменты, узоры, скажем, ювелирную технику скани. Но чтобы утверждать это окончательно, надо провести более глубокие и детальные научные исследования темы. По моему мнению, государство должно выделять серьёзные бюджеты, необходимые на научно-исследовательские экспедиции не только по Казахстану, но и по зарубежным странам. Нам нужно собрать материал, так, как это сейчас делает Узбекистан. Они даже объявили государственную программу по сбору данных по прикладному искусству узбеков, они ищут следы своей культуры во всех музеях мира. Ученым выделяют средства, чтобы те могли выехать в ведущие музеи мира для сбора информации. Знаю это, потому что были запросы со стороны узбекских искусствоведов на поездки по Казахстану в том числе. По итогам поездок они издали несколько серьёзных книг, где опубликовано культурное наследие узбеков. Нам, думаю, это только предстоит сделать. Знаю, что во многих музеях мира не совсем корректно указаны сведения о казахских изделиях, часто их приписывают тем или иным соседним народам, туркменам, кыргызам и узбекам. Если мы сами этим не займёмся, причём в рамках государства, не соберём для себя эту базу данных, то мы никогда не поймём, каким же наследием мы обладаем. Никто ведь за нас этого не сделает.
– Почему мы так часто слышим споры на тему «у казахов не было таких орнаментов»?
– Китайские казахи подарили мне давно книгу по орнаментам, изданную ими в начале семидесятых годов в Китае. Так вот, там встречаются орнаменты, которые, нам, современным казахам, очень сложно воспринять как чисто казахские узоры. Всё потому что мы настолько упростили орнаменты и снизили их количество до мизера, что теперь многие исконно казахские вещи мы часто воспринимаем иначе, мы их даже не относим к нашему народу.
Помню, как ко мне обратилось рекламное агентство. К Наурызу они делали визуальное оформление Алматы и решили отступить от привычных канонов, сделать нетривиальный казахский декор. Я дала им сфотографировать старинный казахский мужской чапан из замши, которому было около 150 лет. Он был декорирован тончайшей шелковой вышивкой на замше. Ребята сфотографировали эти орнаменты и хотели использовать их в рекламном оформлении города, на щитах, баннерах, плакатах. Но чиновники обвинили их в том, что они приписали казахам узбекские мотивы и отказали. Сказалась безграмотность чиновников, что не дало возможности широкой публике познакомиться с нашим наследием.
– Вы имеете в виду отсутствие у них информированности в этом вопросе?
– Да. Была, помню, еще одна книга, авторы которой, как и в атласе Оспанова, попытались собрать все орнаменты в виде схем. Но один из наших известных культурологов сказал потом, что этот бред никому нельзя смотреть. Увы, но у нас пока недостаточно глубоких исследований темы. Есть лишь несколько попыток осветить большую тему, спасибо им всем, но хочу добавить, этих трудов тоже недостаточно.
Мы должны провести еще больше исследований, собрать еще большее количество орнаментов и сделать их доступными для широкой публики. Чтобы это укрепилось в массовом сознании, что не одним лишь орнаментом «қошқар мүйіз» живо казахское наследие.
Исследования нашей группы, к примеру, показали, что в Павлодаре была своя вышивка, которую я не встречала больше нигде. И, хотя визуально, по цвету она очень напоминает мангистаускую вышивку на одежде, на подзорах кровати и подушках, но сама техника отличается от мангистауской. Я, конечно, допускала, что возможно это была случайность, может использовали ее в одном платье, это ведь ещё не показатель, что эта техника присуща всему региону. Но потом уже в другом музее мы нашли ещё несколько изделий, выполненных в той же технике вышивки, в той же цветовой гамме, с теми же растительными орнаментами. Это было удивительно. Когда я расспрашивала павлодарцев, никто не смог сказать ничего определенного, настолько редко эта техника встречается сейчас. Жаль, что мы не можем пока идентифицировать происхождение этой вышивки.
А если вернуться к «қошқар мүйіз», то в берельских курганах, в Восточном Казахстане были захоронены кони в масках с рогами. Тұлпар на шапке Золотого человека тоже был с рогами. То есть, это действительно древнейший символ, присутствовавший в быту казахов тысячелетиями. Но хотя везде и пишут, что он встречается в одежде и посуде, на самом деле «қошқар мүйіз», как пишет большинство исследователей, следует использовать лишь в напольных коврах, в сырмақах, текеметах и других ковровых изделиях, он должен лежать ближе к земле.
А, скажем, собачий хвост – «ит құйрык», им принято было украшать мебель. Предки верили, что мебель с этим орнаментом имела охранную, защитную силу. Аналогия была с собакой, охраняющей дом, считалось, что орнамент несет те же охранные функции.
– Этой весной в Самарканде я впервые видела свастику в декоре мечети. Что означал этот знак в исламском искусстве?
– Свастика или крест, что вращается по часовой стрелке, были взяты из наблюдения за природой. Взять, к примеру, ракушку или завитки растений, у всех живых организмов движение обычно по часовой стрелке. Поэтому и свастика должна вращаться по часовой стрелке, как символ земной жизни. А если она крутится против, это считается символом потусторонней жизни. Но лично мне очень нравится другой замечательный орнамент, который я видела в книге А. Маргулана: две спирали, которые встречаются друг с другом. Первая спираль символизирует начало жизни, развитие и саму жизнь, а вторая спираль переходящая во вторую часть, говорит о завершении жизненного цикла человека. У Маргулана нет конкретного описания орнамента, там лишь сказано, что он был на войлочной двери юрты. Не совсем понятно композиционно, как его использовали, но я очень люблю применять его в своих работах. Как мне кажется, он о обо всем, что нас окружает. Всё имеет начало и конец, спираль выступает как символ бесконечности. К слову, мечеть Ахмета Яссауи в Туркестане тоже украшена свастикой. Это один из древнейших символов человечества – ей более 5000 лет. Вы встретите этот символ в орнаментах многих народов, применяли его и казахи, он часто встречался в дореволюционных и довоенных изделиях. В Индии или в Мексике, странах, которых не коснулась Вторая мировая война, у свастики нет негативной коннотации, как на территории бывшего СССР.
Альжан Кусаинова