Снизить износ сетей и мощностей минимум на 15% поручил президент Казахстана. «В стране изношены две трети сетей электроснабжения, 57% тепловых коммуникаций и почти половина водопроводных сетей. Искусственное сдерживание тарифов чревато веерными отключениями, авариями, и, как итог, угрозой здоровью и жизни граждан», – сказал в недавнем послании народу Казахстана Токаев.
Хватит ли Казахстану снижения износа сетей и мощностей на 15%, кто будет инвестировать в региональные энергокомпании, находящиеся в коммунальной собственности, как могут отреагировать на рост цен на электроэнергию потребители и как правительство могло бы использовать на модернизацию энергоструктуры сверхдоходы майнеров, размышляет и рассказывает в своем интервью заслуженный энергетик РК Жакып Хайрушев.
– В 2021 году в Единой электроэнергосистеме Казахстана было допущено более 5,5 тыс. технологических нарушений, на 1000 больше, чем годом ранее. Энергопроизводящие организации должны КазТрансГаз-Аймаку больше 2 млрд тенге. Одна из причин роста аварийности энергооборудования станций – недостаточность, отмена и снижение объемов работ по плановым ремонтам оборудования в 2020 году. Как думаете, насколько поднимутся тарифы?
В психологии есть такой феномен: когда к страшному чему-то привыкаешь, это уже не кажется таким страшным.
За последние пять лет наши сети снабжения электричеством превратились в ветхие. Я несколько лет работал в региональных сетях и объездил все городские подстанции, все 12 районов Западно-Казахстанской области, это – 500 с лишним километров от города Уральска, по бездорожью.
Советское отношение, что до каждой подстанции обязательно нужно было провести линию электропередачи, на самом деле до сих пор работает. Другое дело, что линии пришли уже настолько в негодность и до такой степени изношены, что в поселок, например, за 70 км, подстанция может передавать как раз только эти 2/3 энергии от необходимого, из-за изношенности, больших потерь, отсутствия качественного ремонта.
У каждого вида энергетического оборудования есть свой срок, после которого требуется ремонт: планово-предупредительный, текущий, капитальный.
Политика сдерживания тарифов (ставки оплаты электроэнергии – biz.kz) привела к тому, что мы видим сейчас: износ, отсутствия должного ремонта, автоматизации и цифровизации и отток специалистов.
Уполномоченные органы говорят: вот ты даёшь мне инвестиционную программу, условно, на 1 млрд тенге, я тебе её не одобряю, потому что это приведёт к повышению тарифов, а я тебе, условно, дам, на 600 млн тенге.
– И что делать, если денег не хватает?
– И специалист, вместо текущего ремонта, делает планово-предупредительный. То есть, оборудование и сети накапливают ещё 20%-30% износа. И через 5 лет, когда нужно делать капитальный ремонт, специалист делает текущий. Износ ещё раз накапливается.
Таким образом, эти линии передачи с подстанциями со временем превратились в ноль. Их стоимость – ноль. Хотя, де-факто, они как-бы существуют, что-то там передают, но это может привести к аварийности и рискам, угрозе энергетической безопасности.
То есть, посёлок, который находится в 200 км от районного центра, может оказаться без электричества из-за метели и к нему доехать будет просто невозможно: бездорожье, специализированная техника также изношена – не покупаются, в нужном объёме, запчасти и эта техника просто разваливается. Доехать можно только в светлое время суток, если зимние дороги почищены…
И вот люди, потребители, недовольны, неделю сидят без света, переходят на свечки, на какие-то локальные источники энергоснабжения, а потом пишут жалобы властям.
– В Казахстане к 2035 году, как сообщало Минэнерго, может возникнуть нехватка более 60 млрд КВт/час электроэнергии. Потребление составит около 153 млрд КВт/час, а выработка существующих на сегодня источников снизится и составит меньше 90 КВт/час. А надо же еще резерв мощности создать?
– Мы – не политики, а инженеры. Мы здесь ничего не можем поделать. Это же строго монопольная деятельность. Мы не можем торговать на базаре картошкой, чтобы заработать, и вот на протяжении последних 10-15 лет, и сегодня мы имеем в некоторых районах области не 2/3, а 80% износа сетей. А некоторые, вспомните, министр выезжал на Кентаускую ТЭЦ (министр энергетики РК Болат Акчулаков посетил ТЭЦ-5 города Кентау в Туркестанской области – biz.kz), изношены на 100%. Там не трубопроводы, а труха. Ткни пальцем – рассыпятся.
Власти говорят, что у них не было приказа поднимать тариф. Это же отразится на конечном потребителе. Сейчас даже на 5% поднять, это уже будет недовольство населения. В тех же западных регионах люди заявляют: «Вы там воруете, вы там ещё что-то делаете. Электричество дай мне, больше ничего не знаю».
– Что значит: тариф в обмен на инвестиции? Чьи это должны быть инвестиции? Самих производящих организаций?
– У каждой компании есть свой инвестиционный тариф – OPEX и CAPEX, то есть, текущий и капитальный ремонт. Только новое строительство приводит к увеличению стоимости компании. На эти цели какие-то затраты есть в тарифе. Правительство, условно, говорит: вот у тебя 5,26 тенге – это в рамках твоих инвестиционных программ, даём тебе плюс ещё 3 тенге, ты получишь, условно, на эти 3 тенге ещё 5-7 млрд тенге инвестпрограммы за счёт тарифа. Ты должен будешь эту свою дополнительную программу показать, утвердить, сказать о предполагаемых результатах. Но к этим 5 млрд, которые ты получил за счёт тарифа, добавь свои 5 млрд тенге. Вот что имеет в виду президент, когда говорит о том, что большая часть инвестиций должны идти от инвесторов.
– Инвестируют, получается, в новое строительство: генерации, сетей или маневренной мощности?
– Однозначно. На эти деньги нельзя заниматься латанием дыр. Это должно быть новое строительство. Это могут быть цифровые подстанции, автоматизация, строительство новых линий, новых видов кабельной продукции.
Есть цифровые подстанции, которые не требуют непосредственного человеческого участия. Информация с них автоматически передаётся в диспетчерский центр. Раз в месяц бригада туда выезжает, снимает показания, осматривает. Эти подстанции очень дорого стоят.
Теперь, что касается компаний, которые находится в коммунальной собственности, как Западно-Казахстанская, например. Кто будет инвестором? – Как я понимаю, антимонопольный комитет даст тариф, a вторая половина инвестиций от акима, что ли? – Да он никогда на такое геройство не пойдёт! Он предпочтет построить детские сады, какие-то социальные объекты.
– То есть, компании в коммунальной собственности могут опять остаться без настоящих инвестиций?
– Это – вопрос, конечно. Или компанию приватизируют. Я эти вопросы задавал, но получил только ответ, что будут вноситься изменения в постановление, в части включения туда не только монопольных сетей, но и генерации, а она у нас – не монопольная.
До 2016 года эта программа «Тариф в обмен на инвестиции» работала, были вложены деньги в обновление, но люди говорят, что не заметили, что что-то построили.
Это понятно, заметно только новое строительство. А когда ты меняешь один фильтр на другой внутри цеха, то кто это видит? – Никто. А если ты построишь новую ТЭЦ, то конечно все увидят.
Были, конечно, нарекания по прошлой программе, но сегодня, если президент об этом сказал, то, скорее всего, учтутся недоработки прошлой программы. В этот раз, я думаю, должны сделать всё правильно. Особенно потому, что у нас всё-таки идёт нетерпимость к мошенничеству, к воровству.
Всего на 3% к 2025 году, с 66% до 63%, должна была, до обозначения проблемы в послании президента, снизится изношенность электросетей Казахстана, если, конечно, модернизируют существующие электростанции, завершат строительство маневренных парогазовых установок, мощностью 1000 МВт и введут 2400 МВт экологически чистой энергии, реконструируют кабельные сети Алматы?
– На 3% они (правительство – biz.kz) и так каждый год, в рамках тарифа, сокращают. Вот я, в рамках тарифа, в Уральске, на 1,5%-2% только мог снизить. Поэтому, когда президент сказал на 15%, я сначала прочитал неправильно, я подумал, до 15% (износа– biz.kz). Это было бы нормально. А что такое – сократить с 80% на 15%, то есть до 65%. Всё равно, это износ – большой, больше половины (больше 50% – biz.kz). А если бы он сказал – до 15%, это было бы совсем другое дело.
– Но мы уже рассчитывали, что 80 млрд тенге на 5 лет на одну РЭК (региональную электросетевую компанию), это – нормальная цифра. Другое дело – где взять. Ну, если открыть какую-то программу финансирования. Я предлагал, есть же майнеры.
Да, причем они делятся на «серых» и «белых» майнеров. О «серых» в Казахстане заговорили примерно год назад. Они прятали потребление электроэнергии за другой деятельностью. Их фермы чаще находились в местах непредсказуемого роста потребления электроэнергии, например, в южном Казахстане. С ними боролись: отключали, ограничивали потребление электроэнергии, штрафовали, проводили оперативно-следственные мероприятия. «Белые» майнеры платили налоги. Ежегодно от индустрии блокчейн-технологий в бюджет государства поступает более Т120 млрд. Весной министр энергетики Акчулаков докладывал, что около 300 млн кВтч электроэнергии купил Казахстан в России из-за майнеров и аварий. Он предложил увеличить тариф для майнеров на рынке мощности, отделив их в особую группу потребителей и перевести на потребление энергии от ВИЭ, а также законодательно ввести лицензии по цифровому майнингу и квоты на потребление майнерами электроэнергии.
С майнеров будут брать повышенный налог.
– С 2023 года?
– Да, с 2023 года. Это же – сверхдоходы, мы же не ожидали, что появятся майнеры. Мы не рассчитывали в бюджете, но они появились и будут платить повышенный налог. Давайте, эти деньги аккумулируем для реконструкции электроэнергетики. И тогда эти сети могут кредитоваться под некий, небольшой процент, на модернизацию.
Пусть эти деньги в отрасли ходят, зачем их сейчас брать и запускать на решение социальных проблем. Эти же майнеры появились только год назад, раньше же их не было. Они работают только за счёт электроэнергетики. Они не потребляют воды, тепла, ничего не потребляют, кроме электроэнергии. Давайте вернём эти деньги в отрасль!
– Хорошая идея!
– Ну, об этом только я говорю, пока что. Меня пока не слышат.
Людмила Валентинова,
Biz.kz