В Петропавловске на углу улиц Пушкина и Сутюшева недавно вроде бы возобновился долгострой. Возводят ЖК. Раньше здесь, в снесенном из-за строительства старинном здании, находился полицейский участок. А еще раньше – областное управление НКВД. Через его застенки прошли тысячи невиновных людей. Кто-то отправился в сталинские лагеря, а кому-то «повезло» больше – он был расстрелян. Здесь побывал во время своего первого ареста и классик казахской поэзии Магжан Жумабаев.
Чтобы писать о Магжане, наверное, самому надо быть поэтом. Иначе сложно понять его непростой характер, его лирику, поэзию, да и вообще все творчество. Я далеко не поэт. Вышел из этого возраста. Тем не менее, могу понять любвеобильность великого поэта. Как-никак, искал музу для вдохновения. Недаром уже давно ходят слухи в народе, что Магжан не был расстрелян, а осужден на длительный срок. Якобы его видели после войны, среди расконвоированных поселенцев одного из отдаленных лагерей ГУЛАГа. Жил он там, если верить легендам, почти вольным человеком. Занимал «блатную» должность библиотекаря и даже был женат на бывшей заключенной. Бунтарский дух жил в его теле. После смерти Сталина участвовал в лагерных бунтах и погиб от пуль НКВД.
Конечно, легенды, слухи, домыслы к серьезному исследованию не пришьешь. Следы Магжана уже давно ищут в Сибири отечественные энтузиасты. Но пока безрезультатно. ГУЛАГ не спешит открывать все свои тайны.
Через родную для великого поэта Северо-Казахстанскую область пролегает российская железная дорога. Это часть Транссиба. Жители соседнего государства, которые живут на Дальнем Востоке и направляются по стальным магистралям в сторону Москвы, Кавказа или Черного моря, несколько часов едут через наш самый северный регион.
Однажды я ненадолго сел в российский поезд. Надо было добраться до отдаленной станции на границе с Курганской областью РФ. Пограничники ходили по составу и проверяли документы. У сидевшей рядом молодой женщины с европейской внешностью фамилия оказалась очень родной на слух – Магжанова. Естественно, я сразу начал ее расспрашивать, предвкушая услышать интересную историю. Увы. Практически ничего мне не удалось узнать.
– Дед был нерусский, – ответила спутница. – Но я его никогда не видела. Да и мама рано умерла. Не успела я ее расспросить.
Конечно, это может быть татарская, башкирская или ногайская фамилия. Однако все-таки хочется верить в чудо. Кто знает? Вдруг Магжану действительно вместо расстрела дали большой срок. Тогда он мог видеть важные события в жизни СССР (например, войну с Германией) глазами узника ГУЛАГа и описывать их по-новому, по своему, иначе, чем мы привыкли.
И самое главное. Такая версия дала бы еще больше оснований верить в то, что у великого поэта все-таки остались потомки. Ведь у него не было детей. Может показаться странным, на первый взгляд. Но так сложилась жизнь. Судьба. А это при том, что Жумабаев пользовался большим успехом у представительниц прекрасного пола.
Андрей Новиков писал: «Из всех городов, где пришлось жить Магжану Жумабаеву, Петропавловск занимает, пожалуй, особое место. Именно здесь прошла большая часть его жизни, здесь создавались его замечательные произведения, прославившие поэта на весь мир, здесь он испытал все тяготы гонений и унижений и большую любовь, которой мы и обязаны появлению на свет стихов Жумабаева. Красивый, образованный молодой мужчина, Жумабаев был любимцем женщин. И они становились для него вдохновением к созданию многих прекрасных стихотворений о любви, которыми были очарованы его современники. Ведь недаром Жумабаев считается мастером интимной лирики. В его жизни было немало женщин, но лишь одна была и его спасительницей, и хранителем его запрещенных стихов и вечной возлюбленной…».
Весной 1917 года после учебы в Омской учительской семинарии молодой Магжан вернулся в Петропавловск и почти сразу отправил сватов к богатой горожанке Зейнеп, мать которой приходилась племянницей самому Шокану. Состоялась свадьба. Началась семейная жизнь. Но счастье молодых было недолгим. Зейнеп умерла при родах. Недолго прожил и младенец.
Не думаю, что только личная трагедия толкнула Магжана в политику. Он пришел бы в нее в любом случае. К сожалению, именно в 1919 год движение «Алаш-Орда» потерпело поражение. Большевики уверено брали верх, не гнушаясь никакими методами в жесточайшей Гражданской войне. Правительство «Алаш» было распущенно и ВЦИК объявил амнистию. Однако саму связь с алаш-ординцами поэту еще припомнят.
Молодой педагог Жумабаев стал работать по специальности. Ему доверили большую должность – заведующий курсов подготовки казахских учителей г.Петропавловск. Тут Магжан вновь влюбился. Предметом обожания стала местная учительница Гульсим Камалова. В очерках Андрея Новикова читаем: «Выпускница бывшего Санкт-Петербургского института благородных девиц, красавица Гульсим, ставшая в Петропавловске преподавателем математики, поразила сердце Магжана, равно как и сама она была поражена его любовью. Окрыленный поэт пишет прекраснейшие из прекрасных своих стихотворений, посвященные любимой: “Гульсим ханым”, “Ожил”, “Расставание”, “Целуй же, милая”. И может, все было бы у них хорошо, но в очень непростое время они жили…
В 1921 году разразился страшный голод. Он поразил многие районы бывшей Российской империи. Но особенно страдал Казахстан. В это время сам Ленин лично приказал построить железную дорогу «Кокшетау-Петропавловск», чтобы вывозить продовольствие, отнятое у казахов. Такое «перераспределение» привело к тому, что наш народ оказался сильнее прочих пострадавшим от голода, недоедания, болезней, скорых расправ.
Самого Магжана за его стихи уже успели назвать «защитником баев». Тем не менее, вероятно, он подкупал своей энергией, своим красноречием, своим бескорыстным стремлением помочь своему народу. В итоге поэт был призван на борьбу с голодом. Большевики не могли пройти мимо столь яркой личности. Пока было выгодно, они решили привлечь его на свою сторону, использовать в своих интересах. До поры…
Ряд исследователей приводят такой любопытный документ из областного архива: “Мандат. Предъявитель сего – заместитель председателя Акмолинской губернской Чрезвычайной Комиссии помощи голодающим Жумабаев Магжан Бекенович командируется в Петропавловский и Кокчетавский уезды для усиления работы по оказанию помощи голодающим”. Архивистам удалось установить тот факт, что весной и летом 1922 года Магжан работал в Акмолинской Чрезвычайной Комиссии помощи голодающим в должности заместителя ее председателя. Трудно поверить, что на плечи столь молодого человека упала такая большая ответственность. Но опять-таки стоит учесть специфику того времени. Думаю, что Жумабаеву приходилось делать даже больше, чем от него формально требовалось. Все-таки он был уроженцем этих мест. А центр Акмолинской губернии был тогда в Петропавловске.
Магжан занимался сбором пожертвований в фонд помощи голодающим и беспризорникам. Побывал во всех уголках региона. Встречался с людьми. Убеждал. Уговаривал. Просил. И вся для простого народа. Нет никаких свидетельств в пользу того, чтобы он кому-то угрожал оружием. Его слово было сильнее револьвера. При этом он не забывал и о поэзии. Во время одной из поездок в Кокшетау написал «На кручинах Ок-Жетпес». Это в память о лидере национально- освободительного движения, хане Кенесары.
И тут поэт встретил свою главную женщину – Зулейху Жалтырову. Она только что вернулась из Китая, где оказалась во время Гражданской войны. Опять роман. Опять стихи. Опять поэт обрел музу…
Мне думается, что влюбленные просто хотели сбежать от страшной действительности тех лет. И они сбежали. Сначала Москва, потом Оренбург, потом Ташкент. В узбекской столице они остановились надолго. Магжан преподавал в Коммунистическом университете. А может это один из способов отдать долг матери? Его мама была узбечкой.
В Петропавловск они вернулись только в 1927 году. Но недолго длилась их счастливая жизнь. Голощекин уже активировал свой план геноцида казахов под названием «Малый Октябрь». Спустя два года Магжан был арестован. Припомнили ему связи с «Алаш-орда» и отправили в лагеря. Обвинение было тяжелейшим. Его назвали «виднейшим контрреволюционером». Это неудивительно. В период Ашаршылык грамотный, авторитетный педагог и поэт, пользовавшийся всенародной любовью, только помешал бы Филиппу Исаевичу.
Тем не менее, случилось чудо. А может и не чудо это вовсе. Зулейха сделала почти невероятно – добилась освобождения своего мужа. Исследователи считают, что здесь помог Максим Горький. Он состоял в прекрасных отношениях с главой НКВД Генрихом Ягодой (Енох Йегуда). Жумабаева отпустили в 1936 году. Как он выжил? Одному Богу ведомо.
Магжан вернулся в Петропавловск совсем ненадолго. Наверное, чтобы только забрать жену. Они почти сразу уехали в Алматы. Искали работу. Но уже республикой безраздельно правил Левон Мирзоян, который выпрашивал у Сталина дополнительные лимиты по «первой категории». Теперь наш поэт был обречен. Его назвали японским шпионом и расстреляли 19 марта 1937 года. Мирзояну удалось сделать то, что не удалось до него даже Голощекину.
Очень тяжело пришлось и его многочисленным родственникам, друзьям, знакомым. Большинство были репрессированы. По всей видимости, это дело рук Артема Айрапетяна, ставленника Левона Мирзояна, который в 1937 году как раз возглавил родной для поэта Булаевский район. Интересно, что армянский большевик на первом же партсобрании потребовал «выявить казахских национал-фашистов на Булаевском МТС». Документ об этом я недавно нашел в партийном архиве Северо-Казахстанской области.
Став вдовой, Зулейха с честью выдержала все трудности невыносимой жизни жены «врага народа». Когда в 1960 году Магжан был реабилитирован, она достала из чердака пыльные папки с рукописями поэта. Так он вновь вернулся к нам – в своих стихах.
Впервые после реабилитации Магжана издали не в Казахстане, а в Турции.
Почти сразу после войны в народе стали ходить слухи, что Магжан Жумабаев жив и живет где-то в Сибири, по-прежнему пишет стихи, мечтает вернуться домой. Все это можно было бы отнести к разряду баек, однако свидетельства появляются регулярно. Одно из них прозвучало 11 лет назад.
По словам пожилого атыраусца Абдуллы Абдрахманова, он отбывал срок на Колыме вместе с Магжаном Жумабаевым. Аксакал утверждал, что знаменитый казахстанский поэт умер от болезней и голода в лагере в 1951 году.
«Его здоровье было подорвано перенесенными лишениями. Тем, кто не выходил на работу по состоянию здоровья, выдавали только 400 граммов хлеба. Мы относили ему немножко хлеба и чая из своих паек. Он часто пил очень густо заваренный чай — чифирь. Незадолго до смерти его тело сильно раздулось, он перестал ходить и передвигался на четвереньках. Он заболел цингой. У него воспалились десны, да так, что он не мог разжевать пищу. Вот так он и ушел из жизни», — рассказывал бывший узник ГУЛАГа.
После заявления Абдрахманова в Магаданскую область России была направлена исследовательская группа. Во время экспедиции аксакал смог показать места, где раньше располагались бараки, в которых в середине прошлого века жили заключенные. Однако на кладбище в Берелехе могилу поэта отыскать не удалось из-за отсутствия опознавательных знаков. Но все-таки жестокий, тоталитарный режим не смог задуть свечу в ураганной ночи…
Нам, историкам, следует помнить, что Магжан был не только поэтом. Он еще серьезно интересовался прошлым нашего народа. Родившийся в семье казаха и узбечки, живший среди башкир и учившийся у татар, Жумабаев был и тюркологом. Если бы не репрессивная машина сталинизма, наш выдающийся соотечественник мог бы оставить после себя не только замечательные стихи, но и целую плеяду исследователей. Его вклад в историческую науку был бы бесценным. А ведь это была всего лишь одна ярчайшая личность среди десятков тысяч представителей казахской интеллигенции, уничтоженной в годы беззакония.
Данияр Ишангали,
Biz.kz